Вот как описывает сегодняшнюю ситуацию в ЛНР луганчанка Олена Осипова.
Вот как описывает сегодняшнюю ситуацию в ЛНР луганчанка Олена Осипова.
С самого начала передела собственности, то бишь войны, общественность нашего города похожа застывшее трехцветное желе. Оно постоянно дрожит от волнения, но застыло настолько, что его, ни сдвинуть, ни перемешать. За это время разве что поменялась концентрация слоёв.
Путиноверы так же нервно реагируют на всё, что затрагивает честь и достоинство великого Пу.
Проукраинские, как твердый житомирский гранит, монументально стоят на своих позициях, а колеблющиеся, принимают ту сторону, которая предоставит больше аргументов.
Хотя нет, приблизительно в августе, когда из гуманитарных лагерей России и Украины в город вернулись «беженцы», появился ещё один слой.
Жидковатый полупрозрачный слой разочаровавшихся. Эти клянут всех и всяк, кроме себя самих. Те, кто бегал в поисках счастья по России, злобно рассказывают о перегибах телевизионной пропаганды, разбираются в шевронах российских войск, и четко докладывают о позициях любвиобильных братьев, расставленных по границе.
Они нервно, я бы сказала, брезгливо, отходят от «распятых младенцев», а кушая что-то прикрывают глаза, чмокая, «да, лучше наших никто не готовит». О жизни там, рассказывать не хотят и при каждом вопросе приседают, воровато оглядываясь по сторонам, а потом долго тебя подозревают в связях с ФСБ.
Больше всего мне, да и не только мне, нравятся истории, тех, кто бегал в Крым. Они надеялись на русский паспорт, русский мир и виллу на берегу ЮБК.
Как воспетое великим баснописцем животное, они проскакали жаркое лето на побережье, беспечно прожигая остатки запасов в кабаках, живя в пионерских лагерях, предоставленных крымчанами для беженцев.
С наступлением холодов заботливая крымская власть предложила им выгодные условия переезда на Сахалин, заставившие «беженцев» возлюбить родные лэнээровские пенаты.
А вот те, кто вернулся из Украины, а таких в нашем городе не мало, приехали только, чтобы забрать зимние вещи, и укатить обратно.
Они сыты, веселы, загорелы. Им уже все равно, в каком из миров зависнет наш город, и каковы перспективы его выживания.
Кто-то из них нашёл нового мужа или супругу, и приехал в надежде развестись, кто-то новую работу и расширяет свои горизонты, а кто-то новое место сидения на шее волонтеров и с упоением рассказывает о бандеровских горнолыжных курортах или рыбной ловле в Сумах…
Моё сердце лечат истории о том, как бежавшие из под расстрела, отсидевшие в подвалах, оставившие здесь лишь пустые разбитые зеницы своих домов, там, на большой земле, продолжают работать на Донбасс, храня доброе отношение к своей земле, ревностно оберегая её от нападок, помогая армии, трудясь и уплачивая налоги.
И таких много. Они остались патриотами земли и Украины…
…У нас в городе люди вышли из коматозного состояния и интересуются, когда Украина наконец-то выгонит бандитов, наведет порядок, где вообще государственные органы власти в лице милиции и прокуратуры, и вообще откуда все эти люди, в частности это лохмато-небрито-папахоносное общество, именуемое себя армией атамана Козицина.
Города, не вошедшие в состав ЛНР и объявившие себя казачьей вотчиной, лихо в народе окрещенной по первым буквам Свердловск-Ровеньки-Антрацит-Краснодон (СРАКа) переживают период бунтов.
Пока делают это аккуратно, исподтишка расписывая стены, остановки и государственные учреждения украинской символикой или пугая папахоносных бабьими бунтами, но, думаю, ещё пару выступлений казачьих ораторов, или спонтанное отключение «русского» газа Украиной, может ускорить процедуру изгнания бесов.
В городе объявлен режим особого надзора. На рынке продавцы обязаны сообщать о закупках голубой и желтой краски, задерживать и фиксировать покупателей.
Как это «фиксировать покупателя подручными средствами» пока никто не понял, но после такого сообщения комендатуры лако-красочно-стороительно-обойных ряды пришли в полупустое состояние.
Как только горожане объявили о начале полномасштабных повселэнэровских акциях, так в шахтерских автобусах появились угрюмые автомато-камуфляжные кондукторы, а на шахтных проходных такие же камуфляжно-небритые «ламповщицы» сверяют списки сотрудников. Возле шахт просто устрашающе стреляли в воздух. Стреляющие снисходительно поглядывали на шахтеров, мол, скажите спасибо, что не по вам. Демократия!
Всё больше и больше мужчин возвращается с фронта. Молчаливо идут к шахтному руководству и просятся назад, неохотно отвечают «за что воевали», и «что здобулы», больше прячут глаза.
Говорят, устали от абсурдной войны, хотят мир, Украину и шахту. Рассказывают много фронтовых сюрреалистических историй, своих выводов, но, об этом потом.
